Обожая рыбалку каждой клеточкой организма, не могу не поделиться с единомышленниками наиболее запоминающимися моментами...
Скинуть надоевшую за неделю форму, галстук-удавку в шкаф. Исчезнуть для всех. Бежать от громких командных голосов. И раствориться. Совсем. Погрузиться в тишину одиночества, отдаться философии тупого созерцания поплавка.
Этот поплавок – мудрый парень, с ним можно говорить обо всем. У него хватает такта не перебивать… Господи, тихо-то как.
Солнышко ещё только показало свой край из-за горизонта. Высунуло робко румяный бочок и замерло, как бы раздумывая – доставать себя полностью или и так сойдет? Я на старом озере, рыбачу.
Озеро тёмное, торфяное, глубокое. И вот вроде деревня рядом, а рыба есть. И какая.
В садке уже плавает десяток бронзовых карасей. Здоровенные красавцы, грамм по четыреста каждый. Упругие и сильные. Здесь их метко называют «лопатами».
Так, насадить червя. Открываю банку – добровольцы вперед! Нет добровольцев, ладно, тогда самые любознательные…
Наблюдаю в полудреме за поплавком, где-то там, в расслабленном организме, притаилась надежда – здесь же есть карп. Ну а вдруг?… А леска ноль восемнадцать… Ну хоть побороться… Узреть поклевку - подхватиться заполошно, разом проснувшись и распугав хаотичным взбрыкиванием пригревшихся лягушек. Притормаживая себя, подсечь, почувствовать упругие удары на той стороне реальности, разделенной зеркалом воды…
Хо-ро-шо... - Здравствуйте! Ну как клёв? А это всегда так.
Только начнёшь душой мякнуть, одиночеством наслаждаться… Только розовые слюни интимно распустишь – на тебе! Замолотят беззастенчиво грязным кирзовым сапогом в личный микрокосм, мол «А чегой-то мы тут сидим такие расслабленные? Глазки в поволоке закативши? Слюнкой пузыримся?»
И нарушат единение с природой! Растопчут нафиг хрупкую гармонию!
Вот ведь блин горелый! - Да так… есть немного…
Два мужика с удочками, метрах в десяти. И чего орать? Подойти нельзя? Шепотом на ушко поинтересоваться, не нарушая призрачной тишины?
- Ну и мы вот тоже нах решили … - сообщил, более кабанистый, - А чего дома сидеть нах? Только пивом накачиваться! А тут… Природа! Тишина нах!
Ага. Была.
Пытаюсь вернуться к медитации. Вода. Легкая рябь. Философия покачивающегося поплавка… - Твою мать, Валера!!! – Коляныч, уперев руки в валики боков, грозно возвышался над своим худосочным товарищем, - Я те русским языком нах сказал, червей не забудь!!! Толстолобик бухенвальдский! И что мы теперь нах насаживать будем?! А, нах?!
- Ну… этааа… забыл я… мне ведь и водку надо было… и этааа… - затоптался под суровым взглядом провинившийся.
- Этааа! – передразнил Коляныч, - Связался с гонимым нах! Ты же не рыбак ни хрена! Горе мне! Ну чего уставился?! Давай пиз… - Мужики потише! Не на базаре! – призываю к порядку. Воспитание продолжается громким злым шепотом:
- Чего стоишь нах?! Давай дуй в деревню! Кучу ищи!
- Какую кучу?
- Большую и вонючую!!! Навозную нах конечно, червей накопаешь! Поворачиваюсь к поплавку…
Итить!!! Нет его!
Подрываюсь, скольжу ногами, подворачиваю лодыжку, падаю боком на перевернутый стульчик, съезжаю конечностями в воду. Унизительно извиваюсь толстой гусеницей на осклизлом берегу, пытаясь одновременно достать себя из стульчика и из воды…
Мужики с интересом затихли.
Так, не суетиться! Помнить о философии поплавка. Прекращаю хаос. Восстанавливаю дыхание. Неторопливо, с достоинством поднимаюсь… Дёргаю удочку… Тяжесть и… все, сошел.
Пинаю стульчик, и он летит, пугая наглых ворон.
- Ну чего? Чего там? – нетерпеливо привстал сосед.
Стиснув зубы, отфильтровываю мат. Остаётся:
- Уже… ничего…
- Ээээх…
Смотрю хмуро, ну давай скажи чего-нибудь про моё рыболовное мастерство. Бухенвальд удаляется в направлении деревенских домов.
Успокаиваюсь… Теплый ветерок… Солнце высветило искрами воду… - Водку будете нах?!
Вашумаму!
- Нет, не буду нах!!!
- Ну как знаете… А я отмечу нах, так сказать начало… Хотя когда оно еще будет, это начало, - косится в сторону, - а вы червячками не богаты? А то пока этот нах принесёт…
Киваю на банку.
- Вот спасибочки…Ну и мы приступим…
На некоторое время наступает тишина.
Не на долго.
Со стороны деревни, сначала робко, а потом всё громче и оживленнее, поднимается птичий гомон. К нему подключаются всплески собачьего лая. И их всё больше…
Мужик привстаёт, и с интересом смотрит назад.
Тоже оборачиваюсь. Он бежал, скособочив тощее нескладное тело, бережно прижимая к себе первичные половые признаки. При этом он периодически пронзительно повизгивал и неэлегантно дрыгал в воздухе ногой, пытаясь отогнать крутящихся вокруг псов.
- Что за нах? – обеспокоился Коляныч. Увидав нас, собачки отстали, а бедолага заковылял, всхлипывая, к своему товарищу.
- Кусила! Почти туда! – убрал руки, предъявляя укушенное место.
- Почти не бывает! – не согласился Коляныч, - Тут полумер быть не может нах, или туда, или ни туда! Да и вообще нах, тебя за ТУДА захочешь, не укусишь! За что там кусать? Не интересно даже!
- Вот злой ты Коляныч! А я чуть не погиб копая твоих вонючих червей!
- Не моих, а наших. Послушай нах, а как они тебя за ТУДА смогли куснуть? Маленькие шавки, вроде едва до колена нах?… Ты там, чем червей копал? – Коляныч забулькал, давясь смехом.
- Да ну тебя сволочь жирная! Дождешься, взорвусь когда-нибудь… – обиделся субтильный Валера, и, достав из кармана банку с червями, начал готовить удочку.
- Взорвётся он! Убил нах! Да ты, разве что, воздух испортить можешь… Давай лучше по стопарю нах… Затихли голоса. Поплавки выставлены. Начался гипноз…
Все-таки замечательно вот так иногда вырваться из сетей дел и забот, бессовестно транжирить время на «великое ничегонеделание»… - Скотина! Ты будешь за поплавком следить нах?! Вот где он а?!!
Валера бросается к удочке…
- Не рви нах!!! – запоздало орет Коляныч.
Ага. Поздно. Валера рвет, что есть мочи. От всей своей тощей, нескладной души. Кажется, сейчас нашему взору предстанут вырванные внутренности бедного карася, так и не понявшего, что произошло. Нет, обошлось... Вроде…
Леска взмыла в воздух, и поплавок с крючком попали в цепкие лапки раскидистого дерева. Я понял, что рыбалки больше не будет. Коляныч нехорошо смотрел на Валеру.
Под тяжелым взглядом, Валера ссутулился. Шмыгнул носом. Показал пальцем на дерево и зачем-то пояснил:
- Застряла.
- Ты чего со мной напросился сволочь? Ты пошел со мной, что бы кровь пить нах?!
Валера подергал удочку.
- Ты хочешь порвать леску? – зловеще прищурился Коляныч, – МОЮ леску на МОЕЙ удочке?
- Я этааа… Я слазаю… Сразу стало понятно, что спортсмен в Валере умер при родах.
Мослы застревали в ветках под противоестественными для организма углами, и Валера жалобно вскрикивал, беря их на излом.
Коляныч злобно сопел, стряхивая осыпавшуюся сверху шелуху, и пытался сосредоточиться на рыбалке.
В какой-то момент блеснула призрачная надежда, что восхождение закончится успешно. Валера-бухенвальд, окончательно освоившись, бесстрашно распластал свой тощий организм на высоте четырёх с небольшим метров, пытаясь дотянуться до поплавка.
Коляныч нехорошо покачал головой.
Валера ободряюще улыбнулся и попытался что-то сказать… А потом, собственно, рыбалка закончилась окончательно. Ветка, правильно подгадав момент, радостно хрустнула, и Валера с молодецким криком «Ёёёёёё!» сбитым кукурузником рухнул в водоём. - Сука! – орал Коляныч, бегая по берегу и пытаясь ударить удочкой по Валериной голове, - Я тебя отучу на рыбалку ходить! Греби сюда мерзкий нах!!! Я собирался, а на душе, ни смотря, ни на что, было легко и радостно.
И еще я думал – все-таки хорошо, что какой-то замечательный гад придумал эту странную, для многих непонятную и непонятую, философию поплавка. AND_AND (Андрей) |
